“Никто на свете не был мне ближе Дельвига“, - писал Пушкин. Дельвиг был не только другом души, но и большим поэтом, при жизни его недооценивали едва ли не все, кроме Александра Сергеевича. С Пушкиным Дельвига сблизила общая любовь к поэзии: "С ним толковал обо всем, что душу волнует, что сердце томит", - вспоминал впоследствии Пушкин.  Антон Дельвиг носил баронский титул, а по отцу он происходил из прибалтийских Немцов, но не слова по-немецки он не знал, что и было с прискорбием замечено на вступительном экзамене в лицее, но по прошению московского главнокомандующего и его отца он поступил в лицей. Особое влияния он уделял изучению русской литературы, по свидетельству директора лицея Е. А. Энгельгарда, знал ее лучше всех своих товарищей.  В лицее он начинал писать стихи и вскоре стал одним из первых лицейских поэтов; в его стихотворениях Пушкин находил " необыкновенное чувство гармонии и той классической стройности, которой никогда он изменял". Также Пушкин ценил Дельвига как рассказчика. Он входил в поэтическую группу, сложившуюся вокруг Пушкина. Дельвиг был первым кто еще в лицее объявил Пушкина поэтическим наследником Державина и главой нового поэтического движения. Дельвиг первым из лицейских поэтов стал печататься в журналах. В этих изданиях Дельвига Пушкин принимал деятельное участие. Еще в 1815 году, в пору ученья, Дельвиг опубликовал стихотворение "К Пушкину " - первый в русской литературе восторженный отзыв о молодом поэте, уверенно предрекавший ему бессмертие:

Пушкин! Он и в лесах не укроется:

Лира выдаст его громким пением,

И от смертных восхитит бессмертного

Аполлон на Олимп торжествующий.

Пушкин посвящает Дельвигу ряд стихотворений: “Послушай, муз невинных” (1815 г.) , “Блажен, кто с юных лет увидел пред собою” (1817 г.) , Любовью, дружеством и ленью”, “Се самый Дельвиг тот, что нам всегда твердил” (1817-1820 гг.). К 1827-1836 гг. относятся стихотворения и отдельные строки, посвящённые Дельвигу : “Прими сей череп, Дельвиг ”, “Кто на снегах возрастил Феокритовы нежные розы? ”, “Сонет”, “Мы рождены, мой брат названный”, “Чем чаще празднует лицей” и “Художнику”. А с 1830 года “Литературную газету”. Пушкин участвовал во всех изданиях Дельвига в качестве сотрудника, помощника и редактора. С исключительным достоинством он вёл полемику с писателями и критиками, которые отстаивали устаревшие и ложные принципы художественного творчества. В годы ссылки Пушкина Дельвиг поддерживал с ним переписку как личного, так и литературного характера. Радостным был приезд Дельвига в Михайловское в апреле 1825 года. По этому случаю, Пушкин написал:

Когда постиг меня судьбины гнев,

Для всех чужой, как сирота бездомный,

Под бурею главой поник я томной

И ждал тебя, вещун пермесских дев,

И ты пришёл, сын лени вдохновенный,

О Дельвиг мой: твой голос побудил

Сердечный жар, так долго усыплённый,

И бодро я судьбу благословил.

Встречи Пушкина и Дельвига возобновляются летом 1827 года. Петербургский салон Дельвига был одним из культурных центров столицы, и Пушкин посещал его ежедневно. За помещение в “Литературной газете” стихотворения Де ла Виня, посвященного жертвам Июльской революции во Франции, Дельвиг получил грубейший выговор от Бенкендорфа; ему было запрещено издавать "Литературную газету". События эти сильно потрясли Дельвига, и вскоре, заболев горячкой, он умер. Потрясенный известием о ранней смерти своего лицейского друга, Пушкин написал: "Помимо его прекрасного таланта, это была отлично устроенная голова и душа склада необычного. Он был лучший из нас". Преждевременная смерть Дельвига была для Пушкина ужасным известием.

Пушкин был знаком с семьей Дельвига: женой Софьей Михайловной, дочерью Елизаветой и малолетними братьями Дельвига Александром и Иваном, жившими вместе с Дельвигом в Петербурге.

Из всех лицеистов он один до конца и без оговорок любил Пушкина и, конечно, больше всех понимал его значительность, понимал силу таинственных голосов, которые звучали вокруг Пушкина не только днем и наяву, но порой и во сне.

Ни время, ни неравный рост поэтических сил не поколебали этой дружбы. Она началась среди садов Лицея и кончилась у гроба Дельвига, хотя при общности эстетических потребностей и духовного устремления они были не похожи ни характерами, ни внешностью.