Основу сценария составили воспоминания, письма и дневники современников, близко знавших И. С. Тургенева. Эти материалы позволят всем интересующимся русской литературой, да и историей мировой художественной культуры в целом, лучше понять Тургенева-человека, раскроют мотивы, побудившие его жить вдалеке от родины и лишь наездами бывать в России.

Вечер могут провести два человека. Первый расскажет читателям о творчестве Тургенева, познакомит с общественной деятельностью писателя, сыгравшего огромную роль в установлении и поддержании дружеских культурных связей между Россией и Францией. Второй сделает акцент на личной судьбе Ивана Сергеевича, поведает об отношениях с Полиной Виардо и о жизни в ее семье.

Подобные литературные мероприятия, как правило, всегда сопровождаются наглядно-иллюстративным материалом, вызывающим живой интерес публики. Поэтому, рекомендуем вам оформить экспозицию с использованием репродукций картин, иллюстраций, фотоснимков, отражающих тему литературного вечера. Такой синтез форм подачи материала сделает вашу встречу в литературном клубе или гостиной более содержательной и запоминающейся.

Ведущий 1. Творческая судьба Тургенева была прекрасна: всемирная известность пришла к нему при жизни, "он читан на всех языках, как Байрон, Шиллер, Гете, как Данте, как Шекспир и Диккенс". Но драматична и до конца непостижима его человеческая судьба: свою жизнь Тургенев разделил между Россией и Европой. Почему же случилось так, что русский писатель, любивший родину, искавший материал для творчества только в России, годами, десятилетиями жил во Франции?

Ведущий 2. Давайте мысленно перенесемся в зимний Петербург начала 40-х годов XIX столетия. Музыкальный сезон 1843 – 1844 годов был удивительным: в Северной столице возобновились представления парижской Итальянской оперы, для которой доступ в Россию на долгое время был закрыт. Среди всех певиц особо выделялась Полина Виардо, выступавшая с огромным успехом. По воспоминаниям современников, она "отлично пела и играла. В особенности действовала на зрителей необыкновенная страстность ее игры. Рубини /известный в то время оперный певец/ говорил ей не раз после спектакля: "Не играй так страстно: умрешь на сцене!" Поэтому, не было ничего удивительного в том, что вдохновенное пение юной испанки (Полине Виардо было тогда 22 года) потрясло восторженного молодого Тургенева, которому едва минуло 25 лет.

Он без памяти влюбился в певицу, и его страсть к Виардо скоро стала известна всему Петербургу. Каждый вечер театральную публику тревожили не в меру бурные рукоплескания пылкого поклонника. А. Панаева вспоминала: "Тургенев так неистово аплодировал и вслух восторгался пением Виардо, что возбуждал ропот в соседях нашей ложи". 1 ноября 1843 года стал священным днем для Ивана Сергеевича, и в течение нескольких десятилетий он праздновал его всегда. В этот день его представили знаменитой певице, рекомендовав как "молодого великорусского помещика, хорошего стрелка, приятного собеседника и плохого стихотворца". Со временем преданность Тургенева-поклонника была вознаграждена: ежевечерне, после спектакля его стали допускать в уборную певицы наравне с некими генералом, графом и сыном директора Императорского театра. Каждый из этих избранных должен был во время антракта рассказать госпоже Виардо какую-нибудь историю. Нетрудно догадаться, что в этой игре Тургенев легко затмевал своих соперников. Кроме того, Иван Сергеевич предложил певице свои услуги в качестве учителя русского языка. Полине таковые были необходимы, так как по желанию русской публики ей предстояло петь на сцене русские песни и романсы. С этого момента почти ежедневно Тургенев давал ей уроки.

По общим отзывам, Виардо не была красива. Сутуловатая, с крупными чертами лица и выпуклыми глазами, она многим казалась даже уродливой, но то была пленительная дурнушка. Один бельгийский художник сказал ее будущему мужу Луи Виардо (был директором парижской Итальянской оперы) в день их помолвки: "Она отчаянно некрасива, но если бы увидел ее еще раз, я бы влюбился". А некто из русских меломанов, почитателей таланта Виардо, справедливо замечал, что она не блистала красотой, но на сцене преображалась до неузнаваемости: "Некрасива! – произнес мой сосед сзади. "В самом деле", – подумал я. Вдруг свершилось что-то необыкновенное. Раздались такие восхитительные бархатные ноты, каких, казалось, никто никогда не слыхивал: И уста ее были прелестны! Кто сказал "некрасива"? – Нелепость!" Для самого же Тургенева Полина была красавицей. По словам Я. Полонского, "ни единой точки на лице мадам Виардо он бы не изменил – таким совершенством казалось ему лицо ее".

Летом 1845 года Иван Сергеевич впервые отправился во Францию по приглашению госпожи Виардо. Там он познакомился и подружился с ее семьей, жившей в Куртавнеле. И мало кто мог подумать тогда, что этот русский, ставший вскоре признанным писателем, одним из популярнейших не только в России, но и в Европе, сохранит до конца дней горячую привязанность к замужней женщине, последует за нею за границу, где в конце концов проведет большую часть жизни и лишь наездами будет бывать на родине.

Ведущий 1. В конце 1840-х годов Тургенев живет, в основном, во Франции. Из его воспоминаний: "В 1846 году я вторично уехал за границу, пробыл там до 1849 или 1850 года. Реакция в России сделалась в это время до того сильна, что я колебался возвращаться в Отечество и уже задумался о том, как бы сделаться совсем политическим эмигрантом". Все это время он много работал. Результатом явились напечатанные в 1847 году в журнале "Современник" рассказы из цикла "Записки охотника". Они потрясли русских читателей. Уже одно то, что писатель вывел на сцену крестьян, позволив им вести речи, полные здравого смысла, само по себе явилось критикой крепостного права.
В 1850 году Тургенев решился приехать в Россию и обосноваться в Москве. "Записки охотника", уже вышедшие отдельным изданием, воспринимались как очень смелая книга. Она принесла писателю уважение молодежи. Третье отделение (иначе говоря, царская тайная полиция) начало следить за ним. Масло в огонь подлила история, связанная с кончиной Гоголя. Эта смерть потрясла Тургенева, и он написал статью-некролог, которую петербургская цензура не разрешила печатать в газетах, "так как от высшего начальства дано было приказание ничего не пропускать о Гоголе вследствие того, что в Москве на похоронах Гоголя собралась масса народу и присутствовали официальные особы. В то время строго смотрели, чтобы литераторам не оказывали подобных почестей". (Из воспоминаний А. Панаевой) Тогда Тургенев отдал статью московскому цензору, который дал разрешение на ее публикацию. Эта история стала известна императору, и тот приказал арестовать Тургенева. Из письма к Виардо: "Я арестован при полиции, по приказанию государя, за то, что напечатал в одном московском журнале статью, несколько строк о Гоголе. Это, конечно, только предлог, статья сама по себе совершенно ничтожна. На меня уже давно косились. Придрались к первому подвернувшемуся случаю".

В заточении писателю пришлось просидеть всего лишь месяц. Когда истек срок заключения, Тургеневу было приказано уехать в Спасское и жить там, не покидая пределов имения. Ссылка была тягостна: он уже успел полюбить городскую жизнь, и к тому же, казалось, будет сущий кошмар, если Полина Виардо приедет в Россию, а он не сможет увидеть ее.

Ведущий 2. Так и случилось. Во время ссылки Ивана Сергеевича Виардо была приглашена петь в Петербург. Чтобы увидеть ее, Тургенев с поддельным паспортом приезжал в Москву. В одном из писем Герцена за 1853 год читаем: "Приехала сюда госпожа Виардо, прямо из Питера, рассказывала о Тургеневе, – он приезжал в Москву тайком". Об этом же событии вспоминал Анненков: "Мы видели подложный паспорт какого-то мещанина, приобретенный им где-то, с которым он явился однажды в Москву к изумлению и ужасу своих приятелей".

Перед этой встречей Тургенев не видел Полину несколько лет. Возможность вступить в брак предоставлялась ему не раз. Но в целом свете для него имела значение лишь одна-единственная женщина. Он говорил, что такова его судьба, иначе и быть не может: как только царь ему позволит, он вернется к ней.

После помилования и разрешения выезжать за границу Тургенев еще какое-то время жил в Петербурге (шла Крымская война), а в 1856 году вернулся во Францию. Там он вскоре опять зажил в тени Полины Виардо и ее семьи. Брат Николай, приехавший повидаться с ним, писал своей жене: "Дети Виардо относятся к нему, как к отцу, хотя совсем на него не похожи. Я не желаю разносить сплетни. Думаю, что когда-то в прошлом между ним и Полиной существовала более тесная связь, но, по-моему, сейчас он просто живет с ними вместе, став другом семьи". Жизнь в Куртавнеле текла весело. Там читали вслух, разыгрывали домашние спектакли с участием детей Виардо и Полины Тургеневой (прим.: здесь можно сделать отступление и рассказать о дочери писателя). С одной стороны, Тургенев был счастлив, находясь рядом с любимой женщиной, с другой – это счастье вносило в его душу смятение, ведь он любил госпожу Виардо, и его мучило, что приходится жить на "краешке чужого гнезда". Русские друзья, навещавшие его во Франции, находили такое положение прискорбным. Одному из них он признавался: "Она уже давно навеки затмила в моих глазах всех других женщин. Я заслужил то, что со мной происходит. Счастливым я способен быть лишь тогда, когда женщина поставит свой каблук мне на шею, вдавливая меня носом в грязь". Толстой, повидавши его в Париже, писал своей тетушке: "Никогда не думал, что он способен так сильно любить".

Что же касается Полины Виардо, то она держалась ровно по-матерински как с Луи, так и с Тургеневым. К своему благородному и преданному супругу она испытывала уважение и почтение, к Тургеневу – примерно те же чувства. Между тем у нее не раз возникали отношения страстной дружбы с другими мужчинами, в том числе и с немецким дирижером Юлиусом Рицем. Она была просто счастлива, когда удавалось на какое-то время ускользнуть и от Виардо, и от Тургенева. Им двоим доставалась только дружба: "Я способна на постоянную дружбу, свободную от эгоизма, прочную и неутомимую".
Но Тургеневу трудно было удовлетвориться такой чисто дружеской взаимностью. Его жизнь оставалась неполной, незавидной. Он стал хворать, ездить от одного врача к другому. Хотя ему было только 40 лет, он думал, что жить осталось недолго. Чтобы создать новое литературное произведение, ему надо было возвратиться в Спасское, коснуться родной почвы.

Ведущий 1. В 60-е годы Тургенев живет в постоянных разъездах. Маршрут всегда один: Россия – Франция, Франция – Россия (лишь летом 1860 года и весной 1862 года он побывал в Лондоне, где встречался со своими друзьями – Герценом и Бакуниным).
После выхода в свет романа "Отцы и дети" (1862 г.) Тургенев вскоре почувствовал, что теряет связь с молодежью своей страны. По воспоминаниям П. Кропоткина, известного революционера, "большая часть молодежи приняла роман "Отцы и дети" с громким протестом: многие видели в нем карикатуру на молодое поколение. Это недоразумение сильно огорчало Тургенева". В отчете о действиях 3-го Отделения можно прочесть: "Справедливость требует сказать, что благотворное влияние на умы имело сочинение известного писателя Ивана Тургенева "Отцы и дети". Находясь во главе современных русских талантов и пользуясь симпатиею образованного общества, Тургенев этим сочинением неожиданно для молодого поколения, недавно ему рукоплескавшего, заклеймил наших недорослей-революционеров едким именем "нигилистов", и поколебал учение материалистов и его представителей". Таким образом, Тургенев не был понят русским обществом. Он писал в связи с публикацией романа: "Я замечал холодность, доходившую до негодования, во многих мне близких и симпатических людях; я получал поздравления, чуть не лобызания от людей противного мне лагеря, от врагов. Меня это конфузило, огорчало, но совесть не упрекала меня: я хорошо знал, что я честно и не только без предубежденья, но даже с сочувствием отнесся к выведенному мною типу". Ко всему прочему, в этот период у Тургенева не складывались отношения с Толстым, Достоевским, даже со своим старинным другом Герценом ему удавалось ладить не без труда. В итоге, оставленный русскими друзьями, Тургенев чем дальше, тем больше привязывался к семейству Виардо.

Ведущий 2. Его чувство к Полине не ослабевало с годами. Он писал ей: "Уверяю Вас, что чувства, которые я к Вам испытываю, нечто совершенно небывалое, нечто такое, чего мир не знал, что никогда не существовало и что вовеки не повторится!"
В 1864 году Полина Виардо оставила подмостки и вместе с мужем и детьми переселилась в Баден-Баден. Тургенев последовал за ними, построив себе дом по соседству. В одной из бесед он заметил, что любит семейство, семейную жизнь, но "судьба не послала мне собственного моего семейства, и я прикрепился, вошел в состав чуждой семьи, и случайно выпало, что это семья французская. С давних пор моя жизнь переплелась с жизнью этой семьи. Там на меня смотрят не как на литератора, а как на человека, и среди ее мне спокойно и тепло. Переменяет она место жительства – и я с нею; отправляется она в Лондон, Баден, Париж – и я переношу свое местопребывание с нею".

"Тургенев говаривал, что если бы семья Виардо жила в Стокгольме или в Копенгагене, "самых скучных городах мира", то и он бы там жил". (Из воспоминаний Н. Стечкина) Тургенев к Полине Виардо: "О мой горячо любимый друг, я постоянно, день и ночь, думаю о Вас, и с такой бесконечной любовью! Каждый раз, когда Вы обо мне думаете, Вы спокойно можете сказать: "Мой образ стоит теперь перед его глазами, и он поклоняется мне". Это буквально так". Или другое письмо: "Господи! Как я был счастлив, когда читал Вам отрывки из своего романа / "Дым" /. Я буду теперь много писать, исключительно для того, чтобы доставить себе это счастие. Впечатление, производимое на Вас моим чтением, находило в моей душе стократный отклик, подобный горному эхо; и это была не исключительно авторская радость". Читая подобное, понимаешь, что Полина Виардо доставляла Тургеневу не только душевные страдания. Именно она была источником творческого вдохновения писателя, и во многом потому, что проявляла живой неподдельный интерес ко всем произведениям, выходившим из под его пера. Сама Виардо заметила однажды в шутку: "Ни одна строка Тургенева не попадала в печать прежде, чем он не познакомил меня с нею. Вы, русские, не знаете, насколько вы обязаны мне, что Тургенев продолжает писать и работать".

Ведущий 1. Действительно, несмотря на личную семейную драму, на всю сложность положения в семье Виардо, в 60 – 70-е годы он много времени уделяет литературному труду. Выходят в свет его романы: "Отцы и дети", "Накануне", "Дым", "Новь". Он пишет повести, рассказы, стихи в прозе.

В эту пору Тургенев знакомится и сближается с лучшими французскими писателями: Флобером, Золя, Мериме, Мопассаном, Доде, Готье, Жорж Санд, братьями Гонкур. Они часто встречались вместе: сначала на воскресных собраниях в маленькой гостиной Флобера, затем на ежемесячных обедах в кафе "Риш", получивших название "обедов пяти", так как их неизменными участниками всегда оставались Флобер, Тургенев, Золя, Доде и Эдмон Гонкур. Главным предметом обсуждения на этих собраниях были вопросы литературного вкуса, вопросы искусства и формы. Но особое умственное оживление наблюдалось, когда Тургенев начинал рассказывать о России, о нигилистах, о замечательных личностях среди них, о мрачной судьбе Отечества. Кроме того, Иван Сергеевич знакомил французских писателей с лучшими представителями русской реалистической литературы: Пушкиным, Гоголем, Толстым (последнего рекомендовал в качестве самого яркого представителя реализма второй половины века). Эдмон Гонкур записывал в дневнике, что Тургенев рассказывал "много интересного о русской литературе", которая, по его словам, "стоит на широком пути реалистического изучения".

Ближе всех Тургенев сошелся с Флобером. По собственному признанию у него было только два истинных друга: в России – Белинский, а во Франции – Гюстав Флобер. В одной из бесед Иван Сергеевич вспоминал: "У писателей французских я был: раза три-четыре, не более, у Золя, раз или два у Виктора Гюго, раз или два у Альфонса Доде; но у кого я бывал действительно часто, потому что чувствовал к нему самую искреннюю симпатию, это у Флобера, но именно симпатию не только как к писателю, а как к человеку". По воспоминаниям Я. Полонского, "Тургенев даже в самых откровенных беседах не говорил иначе, как с большим уважением о своих друзьях-французских писателях – Флобере, Золя, Доде, Мопассане, Гонкуре и других, которых очень любил. Он гордился своими хорошими отношениями со знаменитыми французскими писателями и не скрывал этого никогда".

Ведущий 2. В последнее десятилетие жизни главным интересом Тургенева по-прежнему оставалась семья Виардо. Для него родным приютом стали вилла "Ясени" в Буживале и парижский особняк на улице Дуе, 48, где он занимал трехкомнатные апартаменты. Из записок Л. Нелидовой: "Тургенев как бы даже с некоторым упорством продолжал говорить о своей привязанности ко всей семье, интересы которой, по его словам, были ему дороже и ближе всяких других интересов – собственных, общественных и литературных. Он уверял, что простое письмо с известием о состоянии желудка маленького ребенка Клоди (дочери Полины Виардо) для него несравненно любопытнее самой сенсационной газетной или журнальной статьи". По словам самого Тургенева, "если бы они (семья Виардо) решили поехать в Австралию, я последовал бы за ними". Или, как пишет Андре Моруа в своей монографии "Тургенев", "если бы ему предложили выбор быть первым в мире писателем, но никогда больше не увидеть семью Виардо или служить у них сторожем, дворником и в этом качестве последовать за ними куда-нибудь на другой конец света, он предпочел бы положение дворника".

Однако, во время своих последних приездов в Россию Тургенев проявлял интерес к другим женщинам. В середине 70-х годов он был увлечен баронессой Вревской, а в конце 1879 года познакомился с молодой актрисой Марией Гавриловной Савиной. Между ними установилась некоторая близость. Но несмотря на это Полина Виардо сохраняла всю свою власть над ним. Даже в те минуты, когда он, казалось, бывал особенно счастлив в России, он мог неожиданно заявить друзьям: "Если госпожа Виардо сейчас позовет меня, я должен буду ехать". И в который раз он возвращался в Париж.

Ведущий 1. Тургенева часто обвиняли в том, что он "ушел от русской жизни за границу и перестал понимать Россию". По мнению П. Н. Милюкова, автора статьи "Русский европеец" (написана им в эмиграции в начале 30-х годов прошлого столетия), это глубоко неверно. Он утверждает: "Тургенева обвиняли как раз в том, что было не только его особенностью, но и его достоинством – в беспристрастии и объективизме в оценке русской действительности. Неверно, конечно, будто оставаясь жить за границей, Тургенев стал чуждым русской жизни. Он продолжал следить за нею с неослабным вниманием и из своего далека часто видел вблизи, среди тогдашней молодежи эмиграции, многое такое, что другие узнали лишь много лет спустя – из исторических документов и мемуаров. Его Базаров, Рудин, Кукшина были точными фотографическими снимками, а в России, особенно среди русской молодежи, их ославили злостными карикатурами. Виноват был тут, конечно, не художник. Может быть, не следует винить и его молодых критиков. Виновато было то непутевое время, когда настоящий европеец и строгий к себе писатель оказался не ко двору в русской неразберихе".

Тем не менее, живя во Франции, Тургенев вел огромную и разнообразную общественную деятельность, направленную на преодоление вековых предубеждений, какие существовали в "культурном слое" Западной Европы по отношению к России. Прежде всего, он становится самым активным пропагандистом русской литературы на Западе и западной – в России. Благодаря ему русский читатель познакомился с творчеством Флобера, Золя, Мопассана. Сами французские литераторы, общаясь с Тургеневым, познавали неведомый им русский мир, тем более, что рассказчик он был блистательный. Из воспоминаний Мопассана и Золя: "Он умел рассказывать восхитительно, придавая малейшим фактам художественное значение и забавный колорит" (Ги де Мопассан). "Он рассказывал очень хорошо, но начало его рассказов было всегда немного туманно, натянуто. Это производило такое впечатление, будто не обещало ничего интересного в его рассказе; потом все это сглаживалось, уяснялось и было прелестно" (Э. Золя).

С особой настойчивостью Тургенев пропагандировал во Франции Льва Толстого и Федора Достоевского, несмотря на многие личные недоразумения. Островскому он пишет: "Познакомить Европу с Вами – мне вот как хочется!" И не только рекомендует издателям перевести драму "Гроза" на французский язык, но и сам помогает переводчику: "Мы вдвоем прошли ее тщательно – я все ошибки выправил".

Живя вдалеке от родины, писатель не прерывал постоянной живой связи с русским искусством. У Полины Виардо его окружало блестящее музыкальное общество. Еженедельно устраивались музыкальные утренники самой хозяйки и ее знаменитых гостей. Часто ее дом посещали и приезжающие из России русские музыканты, писатели, художники, с творчеством которых Тургенев стремился познакомить Францию и всю Европу. Среди ее желанных гостей были Сергей Танеев, Антон Рубинштейн, Алексей Писемский, Глеб Успенский, Илья Репин, Василий Поленов. В гостиной Виардо часто звучала музыка Глинки, Бородина, Чайковского.

К 70-м годам XIX века в Париже собралась большая группа русских художников. "У нас тут завелась художническая русская семейка", – писал И. С. Тургенев. Со многими из них его связывали те или иные контакты: одни писали его портреты, художническую судьбу других он устраивал, не жалея сил, с третьими находился в переписке. Но многие молодые дарования, направленные Академией художеств в Европу для совершенствования мастерства и изучения музеев, на деле оказывались в трудных условиях одиночества и нужды. Поэтому с целью сплочения и взаимопомощи, а также с целью популяризации во Франции русского искусства в 1877 году в Париже было основано "Общество взаимного вспоможения и благотворительности русских художников в Париже". В течение пяти с лишним лет Тургенев оставался бессменным секретарем Общества, принимая постоянное и активное участие в его делах: им совместно с М. М. Антокольским был выработан устав Общества, его рукою написаны деловые письма, пригласительные билеты, программы литературно-музыкальных вечеров. Знаменательно, что самым последним выездом Тургенева из дома было посещение Новогодней елки в Обществе русских художников в Париже.
Но помощь молодым художникам была не единственной заботой писателя. Он постоянно кого-то рекомендовал издателям, о ком-то хлопотал, кого-то опекал, кому-то покровительствовал. К Тургеневу мог явиться всякий. По воспоминаниям одного из современников, "в то время искать в Париже работу и обратиться к И. С. значило одно и то же. И. С. заглазно давал длиннейшие рекомендации и аттестаты, удостоверяющие что угодно и кому угодно". Бывало, что этой безграничной добротой и щедростью Тургенева пользовались и бесцеремонные просители. Но именно он помог в трудную минуту Н. Н. Миклухо-Маклаю, художникам М. М. Антокольскому и В. В. Матэ, а также многим другим. М. Ковалевский вспоминал: "Живя по личным причинам в Париже, он в то же время служил русским интересам. Мне назвали его шутя "послом от русской интеллигенции". Не было русского или русской, сколько-нибудь прикосновенных к писательству, живописи или музыке, о которых так или иначе не хлопотал бы Тургенев". П. Д. Боборыкин в 1878 году писал о нем: "Тургенев постоянно откликается на нужды и интересы русских. Уже и то хорошо, что в таком центре, как Париж, куда приливают все больше и больше разные выходцы из русских углов и сфер, живет такой даровитый, гуманный и вдумчивый человек, способный вбирать в себя, как в центральный приемник, и дело и безделье, и смех и горе, и надежды и отчаянья русских людей".

С именем Ивана Сергеевича Тургенева связана и история одной из крупнейших русских библиотек в Западной Европе. Ее возникновение было связано с насущной потребностью русских политических эмигрантов, молодых студентов, заброшенных разными судьбами на чужбину интеллигентов в книгах на родном языке, в русских газетах и журналах. Так, в 1875 году в Париже появилась русская библиотека-читальня. Мысль о ее создании возникла у известного революционера Германа Лопатина. С просьбой о помощи он обратился к Тургеневу, который горячо одобрил эту идею и обещал всяческое содействие. Он жертвовал библиотеке книги, оказывал помощь деньгами, не раз вносил за библиотеку плату за наем помещения. По его инициативе и с его участием устраивались литературно-музыкальные утренники в доме Виардо, сбор от которых Тургенев передавал библиотеке. После смерти Тургенева в 1883 году общее собрание членов библиотеки постановило присвоить ей имя великого русского писателя, заботам которого она обязана своим существованием.

Библиотека им. Тургенева работала в Париже до начала Второй мировой войны. В период оккупации она была почти полностью разгромлена немцами (уцелела часть книг из подвала и книги, взятые читателями на абонементе). По окончании войны встал вопрос о восстановлении Тургеневской библиотеки. Начались долгие и трудные хлопоты. Французское правительство выделило специальную сумму денег для приобретения необходимой литературы. И в 1959 году состоялось второе рождение этого замечательного очага русской культуры в Париже.

Ведущий 2. В последнее десятилетие жизни Тургенев тяжело болел. Приступы недуга, которому не могли дать определение лучшие врачи, учащались и с каждым годом становились все мучительнее. Раз он сказал: "Угадайте, чего я всего более желал бы? Мадам Виардо и я начали строить догадки, но все оказывалось не то; тогда он печально произнес: "Пять минут постоять и не ощущать боли". (Из воспоминаний М. Василенко)
Им все чаще овладевало меланхоличное настроение: "Мне стукнуло шестьдесят лет: это начало "хвоста" жизни". Или: "Могила словно торопится проглотить меня: как миг какой, пролетает день – пустой, бесцельный, бесцветный. Смотришь – опять вались в постель. Ни права жить, ни охоты нет; делать больше нечего, нечего ожидать, нечего даже желать". Во многом такие настроения были вызваны тем, что уходили из жизни, один за другим, люди, связанные с его прошедшей жизнью, и вместе с ними умирала большая часть его прошлого, его молодости, его силы. Тяжело переживались им и смерть Некрасова, и баронессы Вревской, и брата Николая.

Но были случаи, что в последние приезды на родину что-то как будто бы налаживалось. По словам его близких друзей, "Тургенев начинал заговаривать о том, чтобы подольше остаться в России, пожить у себя в Спасском. Но достаточно было малейшего подозрения там, в Париже, довольно было одного письма оттуда – и все завязавшиеся связи мгновенно разрывались, и Тургенев бросал все и летел туда, где была Виардо".
Умирал Иван Сергеевич во Франции. Пресловутая грудная жаба на деле оказалась раком позвоночника. Он испытывал невыносимые страдания, умолял Полину Виардо, терпеливо ходившую за ним, выбросить его в окно. А она отвечала: "Но, дорогой мой Тургенев, вы слишком большой и тяжелый; и потом, это может вам повредить". В такие минуты он не мог удержаться от улыбки.

В эти месяцы как никогда прежде его тянуло в Россию. Из воспоминаний знакомых, навещавших его в Буживале: "Он горько жаловался на то, что не может ехать в Россию. – Зачем же вам так сейчас ехать в Россию, сначала поправляйтесь хорошенько здесь! – "Да, но я бы мог продолжать там работу, я кое-что начал, что надобно бы писать там", – и он многозначительно кивнул головой".

Ведущий 1. Скончался Иван Сергеевич 22 августа 1883 года. На церемонии отпевания присутствовал "целый мирок людей богатырского роста с расплывчатыми чертами лица, бородатых, как Бог-отец, – подлинная Россия в миниатюре, о существовании которой в Париже и не подозревали". Тело писателя было отправлено в Россию и согласно завещанию похоронено на Волковом кладбище. Причем, в Петербурге ему устроили такое торжественное погребение, каких здесь не видывали со времен кончины Пушкина. А в Париже на проводах гроба с телом Ивана Сергеевича в Россию французский писатель и публицист Эдмон Абу сказал: "Франция с гордостью усыновила бы вас, если бы вы того пожелали, но вы всегда оставались верным России. Ей именно вы служили прежде всего и преимущественно". Сам же Тургенев в конце жизни однажды заметил: "Считаю великим счастьем своей жизни, что я несколько приблизил свое отечество к восприятию европейской публики".

И сегодня нет сомнения в том, что благородный труд великого русского писателя в деле установления и укрепления дружеских культурных связей между Россией и Францией высоко оценен его благодарными почитателями в обеих наших странах.