Лучом лицейских ясных дней

В год 150-летия со дня смерти А.С.Пушкина ребята из небольшого райцентра Псковской области готовили композицию. Ее придумали составить на основе стихов и писем поэта и его лицейских друзей. Пушкина все любили и, когда объявили областной конкурс в связи с этой датой, с радостью и большим энтузиазмом взялись за дело. Творческая компания подобралась хорошая. Она состояла из молодых парней и девушек, примерно одного возраста, давно знавших друг друга.

Осенью в Дом культуры вернулась после окончания учебы в институте культуры Люся Сергеева. У нее были еще свежи все творческие наработки режиссерского факультета, она жаждала работы, хотела поскорее на практике применить все, чему ее научили. Люся и составила, в основном, сценарий, она же подключила к делу активную молодежь. Да ее и не надо было слишком подключать и долго уговаривать. Молодежь была заинтересованной. Нужна была лишь небольшая спичка, чтобы этот большой костер сухого и теплоемкого топлива жарко запылал на пользу людям. Этой спичкой и оказалась Люся.

В творческую группу вошли пятеро человек. Володя Гецко был старше остальных лет на пять. Высокий, стройный, с красивыми крупными чертами лица, с большой кипой черных густых, курчавых волос. Он работал художником в Доме культуры, библиотеке и кинодирекции. Всегда был при культуре. Много читал, увлекался английским языком, ансамблем «Битлз» и всей рок-классикой 60-х годов. После окончания школы Володя, сын учителей, успешно сдал экзамены в Ворошиловградское летное училище и выучился на штурмана. На выпускном вечере в городе его избили неизвестные. Он получил тяжелые черепно-мозговые травмы, чудом остался жив, но потерял память и речь. Чтобы восстановить функции головного мозга, врачи, по мере выздоровления, посоветовали ему для тренировки памяти учить наизусть стихи. Что он и делал долгие годы, безуспешно проходя все новые и новые комиссии, чтобы вновь получить разрешение летать. Разрешения не давали, так как здоровье полностью не восстанавливалось.

Больше всего Володя любил Пушкина, впрочем, как и всякий русский человек. Вот его стихи он в основном и учил. И часто декламировал их товарищам на разных вечеринках, а также в том случае, если они просто заходили к нему в мастерскую, в «офис», расположенную рядом с танцевальным залом. Приходили на танцы и засиживались у него, беседуя и наблюдая за его работой.

Предложение Люси для Владимира было совершенно не в тягость. Многие стихи он хорошо знал, а подучить новые был не против. На почве общих интересов они подружились, и постепенно их творческая дружба приобрела и личную окраску.

В качестве чтецов Люся привлекла также товарищей-одногодков Севу и Николая, своих сверстников, солистов районной сцены. Они занимались вместе еще в школьном хоре и ансамбле. Одновременно ушли в армию, а затем на 6 лет их пути разошлись. Николай завербовался на Север, окончил Мурманскую мореходку. Плавал по всем морям-океанам, работал на острове Колгуев механиком-радистом у нефтяников.

Сева после армии учился в Москве и вернулся в родной поселок, не сговариваясь, одновременно с Николаем в 1985 году. Оба поддались на активную партийно-комсомольскую пропаганду по подъему Нечерноземья. Вернулись домой искренне, с радостью, будто ждали этой неведомой команды. Николай устроился на узел связи, а Сева в школу.

В этом же году в район по распределению приехали несколько выпускниц культпросветучилища и музучилища. Среди них была Ирина Знобишина – пианистка. Ее привлекли как музыкального оформителя и аккомпаниатора. Человеком она оказалась неплохим, творческим. Вскоре, в процессе работы у нее с Николаем начал завязываться перспективный роман, что также было только для пользы дела.

Работа кипела, и композиция в итоге получилась хоть куда! Продолжалась она минут сорок. Вместе придумали название – «Лучом лицейских ясных дней». Каждый старался привнести в нее что-то свое, личное, свое понимание любви и дружбы, долга и чести. Получалось совсем неплохо. Главное, что им самим очень нравилось. И зритель это чувствовал, и ему тоже нравилось.

Прокатав программу на районном фестивале, друзья отправились в область. Областной конкурс проходил в феврале в Доме культуры профсоюзов. Он собрал много участников. Только подавляющее большинство просто читали стихи. А вот театрализация «хромала». Наши друзья на их фоне выглядели очень выигрышно и победили с подавляющим преимуществом. При подведении итогов им объявили, что их, как самых лучших, примерно, через месяц направят на российский конкурс в Калинин представлять родную область. Радости ребят не было предела.

Вернулись в район, что называется, героями, в приподнятом настроении, какое всегда бывает у победителей. Продолжали заниматься своими делами, с нетерпением ожидая обещанного вызова. В конце февраля собрались на день рождения Николая. Было очень весело. Много пели. Всем было хорошо – и Володе с Люсей, и, как казалось, Николаю с Ириной. И только у Севы кошки скребли на душе. И все это знали, хотя он это тщательно скрывал, не показывал виду. Дело в том, что у Севы были большие неприятности, что называется, на личном фронте. Его недавно бросила - вышла замуж и уехала в Прибалтику девушка, в которой он души не чаял. Сева очень страдал, мучился. Это мешало ему чувствовать себя счастливым человеком, каким он считал себя совсем недавно, до разрыва, в который он до конца все еще не мог поверить.

Приближался конец марта, а вызова на конкурс все не было.

- Может о нас забыли?- с тревогой думали ребята и продолжали ждать.

В конце марта подходил день рождения Люси. Она раньше жила в одной комнате с уехавшей девушкой Севы, а теперь осталась там одна. Что было очень хорошо для Володи.

Сева вспомнил о дне рождения и побрел вечером к Люсе, чтобы хотя бы разделить радость друзей, если своей не было. К тому же в комнате Люси все напоминало о недавно жившей здесь его девушке. Как вбитый в стенку гвоздь напоминает о висевшем на нем когда-то любимом плаще, давно утраченном.

Володя, Люся и пришедшая к ним в гости Ирина, жившая в соседней комнате, превращенной в молодежное общежитие трехкомнатной квартиры, пили шампанское. Апельсины, бананы, конфеты составляли праздничный стол. Володя развлекал девушек, к чему тут же подключился и Сева. Потом начались танцы. Сева танцевал с Ириной и, как ему показалось, ей это нравилось. Шампанское и хорошая музыка кружили голову.

После окончания вечеринки Сева впервые в жизни оказался в комнате у Ирины, вся обстановка которой состояла из кровати, небольшого столика и шкафчика. Сева вдруг увидел, что она по-своему красива, и он, кажется, нравится ей.

- Хватит сокрушаться и ныть,- подумал он,- нужно снова искать свое счастье. Почему я должен о чем-то и кого-то жалеть? Меня ведь никто не пожалел…

Сева остался ночевать у Ирины. Только под утро, когда хмель и эйфория от «победы» прошли, Сева остро почувствовал себя здесь лишним. Ирина ему не нравилась. Он снова думал только о своей девушке.

- Я, вдобавок, совершил предательство по отношению к другу,- с горечью думал он.- И это никак не скроешь, ведь Люся и Володя все знают… А, может быть, они не расскажут никому, и все останется как прежде?

С такими мыслями Сева шел домой.

Между тем, ничто не осталось тайной. Между Ириной и Николаем вскоре произошла размолвка. Теперь страдал уже Николай. А Севе было бесконечно стыдно, но исправить было ничего нельзя. Все рассыпалось на глазах.

Вскоре Николай на работе с горя так сильно напился, что у него «съехала крыша», то есть попросту он сошел с ума. Он заперся в своем доме, ему всюду чудились нападающие на него злоумышленники. Поэтому он с топором всю ночь дежурил у окна, чтобы никого не впустить в дом. На работу, естественно, не вышел, поэтому его состояние быстро стало известно коллегам, пришедшим его проведать. Они вызвали «скорую». С большим трудом врачам с помощью соседей удалось проникнуть в дом к Николаю и увезти его в больницу.

Больница для душевнобольных находилась тут же в районе, в двадцати километрах. В нее и поместили несчастного до полного выздоровления.

Как оказалось позже, такой срыв у Николая уже был не первым. В юности он получил сложное сотрясение мозга в результате падения на мотоцикле, которое не осталось без последствий. Только он скрывал это от товарищей.

Между тем, в начале мая в Дом культуры пришел вызов из области о том, что творческий коллектив все-таки приглашается на Всероссийский конкурс. Только не в Калинин, а в Орел. И не на Пушкинский, а почему-то на конкурс агитбригад. Но в районе решили, что начальству виднее, и стали готовиться к поездке. Конкурс назначался на двадцатые числа мая.

Для начала нужно было выяснить, что с Николаем. В больницу поехали Люся и Сева. Опытный главврач Екатерина Осиповна их встретила тепло. Она хорошо знала Николая, за которым они приехали. Некоторое время назад он очень помог женщине, а может, и спас ее. Он обезопасил буйного больного, набросившегося на нее во время обхода.

- Каково состояние Коли?- вежливо поинтересовалась Люся.- Идет ли он на поправку?

- Идет. Если все так же будет продолжаться, можно будет скоро выписывать.

- Екатерина Осиповна, у нас такое дело,- продолжила Люся.- Коля участник нашей художественной самодеятельности. Через неделю нам нужно ехать на конкурс в Орел. Колю заменить некем. Он незаменим.

- Что же от меня здесь зависит? Вы что просите отпустить его пораньше? А вы уверены, что ему не станет хуже? Вообще-то он практически выздоровел. Но полежать недельку-другую еще не мешало бы по правилам.

К этому моменту подошел сам Николай. Пышной шевелюры как не бывало. Он был острижен наголо. Лицо, прежде живое, красивое и выразительное теперь выглядело серым, измученным и безразличным.

- Здравствуйте, ребята,- сказал он негромко, стыдясь своего внешнего вида и состояния.

- Как ты себя чувствуешь, Коля?- обратилась к нему Екатерина Осиповна.- Ребята просят досрочно забрать тебя на ваш конкурс. Ты сможешь?

- Да я хоть сейчас. Я абсолютно здоров,- ответил тот с готовностью.

Екатерина Осиповна задумалась.

- Предлагаю вам компромиссное решение. Я отдаю вам Колю только на 5 суток. Потом вы должны будете вернуть его обратно. Вам хватит столько времени?

- Хватит,- уверенно и обрадовано ответили Сева и Люся.

К конкурсу пошили белые атласные рубашки в стиле 19 века, с манжетами и широким открытым воротом. Одну репетицию в костюмах провели в ДК, а детали постановки доделывали уже в поезде.

В Москве ребята разделились. Сева помчался на стадион своего бывшего института. В конце мая там должен был завершаться чемпионат учебного заведения по футболу. Сева надеялся, что он подгадает под расписание, и ему удастся сыграть хотя бы одну игру за свой факультет. Ему этого очень хотелось. Поэтому он заранее взял из дома футбольную форму, бутсы. Какова же была его радость, когда он действительно увидел в расписании на 25 мая игру с математиками – злейшими соперниками. Никого из знакомых он не предупредил. Решил прибыть прямо на игру, как снег на голову. Знал, что ему обрадуются и обязательно поставят в состав. Ведь спортивное товарищество что-то же да значит!

Остальные ребята в это время блуждали где-то в районе Красной площади. Встретились у касс на Курском вокзале.

23 мая прибыли в Орел. Поселились в гостинице. С композицией было все в порядке. Так, прогнали ее для порядка. 24 мая в областном ТЮЗе начался конкурс. Зал был переполнен, прежде всего, многочисленными участниками. Но, о ужас! Это действительно был российский смотр агитбригад, по одной лучшей от каждой области. А никакой не пушкинский! Все участники хохмили, боролись с недостатками в сельском хозяйстве, на производстве. Каждое выступление сопровождалось дружными взрывами хохота. А поэты «из зала» тут же сочиняли на свежие выступления едкие эпиграммы или просто шутливые четверостишья и тут же их зачитывали. Было весело. Царил дух здорового творческого соперничества.

Сева и Николай тоже включились в это необычное и интересное действо. Иногда получалось неплохо. Например, на выступление одной из студенческих агитбригад с большим числом участников, построенное на основе патриотических стихов Маяковского, Сева сочинил и зачитал следующее:

Примерами жестов, аккордов и слов

Бьем также уменьем, как и числом.

Пожелаем же быть и на самом деле

Вам в жизни такими же, как и на сцене.

А на выступление агитбригады, построенное под аккомпанемент ансамбля народных инструментов с вручением цветов членам жюри, Николай не менее остро отреагировал:

Набив на пальцах волдыри,

Успех не прозевай-ка.

Ты будешь первым, коль жюри

Подаришь балалайку.

С каждым новым выступлением ребята все более убеждались, что их область направила в Орел по ошибке, что-то перепутав в отчетах. Но у них все же хватило мужества в назначенный жребием срок выйти на сцену и сделать свое дело.

Сева, на всякий случай, придумал остроумную отговорку, если их из зала завалят неподъемными эпиграммами.

Не виноваты в этом мы.

Нас вызвали – мы спели.

Любите Пушкина и вы,

А мы уже успели.

Вначале выступления в зале послышались сдержанные смешки. Вероятно, публика про себя решала: «А где же здесь смеяться? Наверное, опять какая-то очередная агитка». Но постепенно действие увлекло зал, он стал сопереживать. А когда в конце композиции Сева и Николай спели хорошо отрепетированный отрывок из стихотворения «Ворон к ворону летит», а Люся завершила его словами: «И Пушкин падает в холодный снег», в зале наступила звенящая тишина. Огромные блестящие глаза зрителей, не мигая, глядели на сцену. Они казались Севе так близко, что он боялся взмахнуть рукой, как это нужно было по сценарию, чтобы кого-нибудь не поранить. У многих, по правде говоря, и у самого Севы тоже, наворачивались слезы. Людям было жаль только что живого и творившего Пушкина, так глупо и несправедливо погибающего у них на глазах. Они ждали чуда. Но чуда не произошло. Пушкин действительно умер.

Выступление так и закончилось в полной тишине, никаких стихов из зала не прозвучало. Ребята сразу же ушли в гостиницу, а потом бродить по городу. Николай тут же, как и обещал Екатерине Осиповне, самолетом улетел в Москву, затем в Великие Луки, затем в свою больницу долечиваться. Дорогу ему, по договоренности, оплачивал Дом культуры. А Сева вечером собрался в Москву на футбол. С ним увязалась Ирина, которая Севе была совершенно не нужна и не интересна. Еще на вокзале они выяснили отношения и больше в течение поездки не разговаривали и даже не виделись. Последнее, что запомнил Сева, это ее желтую курточку в дальнем углу вокзала в Орле.

25 мая радостный Сева уже бегал за свой факультет. И благодаря угловому удару, и заработанному и поданному им, его товарищи забили один из голов в ворота ненавистных математиков и выиграли важную игру со счетом 3:2.

До завершающего дня фестиваля в Орле остались лишь Люся и Володя. Они-то и привезли памятные значки победителей и звание лауреатов в поселок.

Гринев В.А., Псковская область, п. Кунья,

25.06.07 г.

(из книги «Мой поселок»)