Я памятник себе воздвиг нерукотворный

В Эфиопии несколько лет назад поставили памятник Пушкину. На красивом мраморном постаменте высечены слова: "Нашему поэту". И теперь Пушкин не только «наше все». Он всех все. Он воздвиг себе памятник нерукотворный. Пушкин, как известно, не желал себе скульптур, где его «арапское безобразие будет предано бессмертию во всей своей мертвой неподвижности». Но люди всего мира тянутся к Пушкину, как ростки тянутся к солнцу, хоть он и до глубины души русский поэт. В Принстоне и Йеле студенты ради чтения Пушкина в оригинале потеют над русской грамматикой.

Чем объясняется всемирность и национальность Пушкина? Кто же такой Пушкин? «Наше все», «солнце русской поэзии», кошмар школьников и счастье пушкинистов, духовная вершина своей эпохи, масон, революционер и друг декабристов, потомок арапа Петра Великого, нелюбимый сын, воспитанный любящей няней, лицеист по кличке Француз и Сверчок, выпивоха и картежник, неутомимый донжуан, обожавший дамские ножки, заядлый дуэлянт (на его счету 29 дуэлей), отменный стрелок, ни разу не убивший человека, но погибший от коварной пули Дантеса, гениальный поэт, зашифровавший в своих стихах всю историю России, пророк с обнаженной душой, воздвигший себе нерукотворный памятник, отличный семьянин и безобразный муж, умерший за честь жены, Натальи Гончаровой? И только?

Пушкин – фигура гениальная и загадочная, хотя каждое его произведение точно и изящно. Он делает мушкетерские выпады, и поражает точку, а не площадь. Эта точка находится в сердце каждого, надо только взять в руки томик стихов, «Евгения Онегина», прозу и найти свои строчки, научиться читать Пушкина. Не читать Пушкина мы не имеем права. Мы имеем право его любить или не любить, но познакомиться с его творчеством обязаны. А еще у нас есть такая болезнь – любить, не читая. Имя есть, имени этому стоят бронзовые памятники, и мы их уже любим, не читая. Эту болезнь необходимо срочно лечить чтением.

На Руси и в России всегда было много поэтов. Писали многие, но не все вошли в вечность, а Пушкин вошел. Эпоха рождает тысячи имен, но не все выдерживают ценз времени. Эпоха просеивает, отшлифовывает писателей. Удивительно, но Пушкин победил пространство и опередил время. Это надо признать. Наша литература до сих пор не изжила Пушкина, не затоптала «народной тропы». Его творчество не объять словами. Оно безгранично, неизмеримо, многолико, как Вселенная. Человечество еще не один век будет разбираться, спорить, размышлять над наследием великого поэта. Есть даже такая наука – пушкинистика.

Пушкин начинал с «Гаврилиады», с порнографических стишков и к концу жизни достиг вершины духовности. Юношество и молодость его было глупым, полудурным – полунормальным. Но все было исполнено талантливо. Жуковский в переписке с Пушкиным писал: «ты имеешь не дарование, а гений», «ты рожден быть великим поэтом», «перестань быть эпиграммой, будь поэмой», «ты должен быть поэтом России». Жуковский как будто обозначил место Пушкина в русской литературе. До Пушкина в России не было литературы, достойной внимания Европы и мира. Вся последующая русская литература стала великой, благодаря Пушкинскому наследию, Пушкинскому русскому языку, Пушкинской литературной традиции. Пушкин проложил дорогу литературе Гоголя, Тургенева, Толстого, Достоевского, Чехова, литературе, перед которой полмира склоняется в реверансе за глубину русской души и человеколюбие. Даровав неисчерпаемый талант, Господь обнажил душу Пушкина до боли, до нерва, до слезы. Уже около 200 лет русская литература держится на творчестве Пушкина. И второго такого поэта уже, видимо, не будет.

А мы будем надеяться, что наши потомки, которые теперь почти не читают Пушкина, остановившись перед изваянием Пушкина, вдруг вспомнят:

«Я памятник себе воздвиг нерукотворный, к нему не зарастет народная тропа..», и станут более русскими, более образованными и более свободными. И им, наконец, станет понятно, что значит это имя: Пушкин.