Эта популярная картина Кустодиева продолжает ряд его «купчих», ставших сквозными персонажами творчества художника в 1910-е годы и выражающих, по мнению автора, народный идеал красоты. Все вместе они образуют своеобразный цикл, хотя сам Кустодиев целенаправленно к созданию цикла не стремился, а как бы каждой новой (для него – совершенно самостоятельной) работой уточнял образ женщины, символизирующий гармонию и уют русского мира. Особую пронзительность картине придает время ее создания. 1918 год – это год крушения старой России, развязывания гражданской войны, страшного обесценивания человеческой жизни и ее «оскудения» (разруха, голод, смерть). В этом контексте она обретает ностальгическое звучание – это своеобразное прощание художника с милым его сердцу миром.

Отрывок из художественного альбома:

When Kustodiev reduces his portrayal of a Merchant’s wife, a Kupchikha, to a still life, to another “tasty thing among tasty things” – it is really amusing – you cannot help admiring the artist who has so colorfully, so vividly stylized the “natural object” Academician Boris Asafyev.

… Kustodiev’s paintings often focus on the image of the beautiful Russian woman. Usually chosen from the merchant class, his models live an unhurried life of earthly pursuits and pleasures. Serene and indifferent, with plump fingers and ruby round faces, his blue-eyed kupchikhas go shopping and flirt with shop-clerks, or bathe in the Volga; after an afternoon nap they sip tea from the samovar on the balcony (“Merchant’s Wife at Tea”), then dress up to go out (“Merchant’s Wife with a Mirror”), and while visiting they sit down sedately to a hearty meal or, at a wedding, cheer the newly married couple, urging the bridegroom to kiss his bride (“Merchant’s Wedding”); finally, tired from the day’s exertions, they go to sleep on their large painted chests (new versions of the Belle); and in the warm languor of the stove-heated room, with flushed cheeks, they dream of the kind brownie (Merchant’s Wife and Brownie).